Егор Холмогоров
Начало 2016 года ознаменовалось безвременной кончиной нашей несистемной либеральной оппозиции.
Оказалось, что можно выступать от имени дальнобойщиков, писать воззвания рабочим УВЗ, разоблачать генпрокурора, снимать клипы с трансвеститом-Толокно, переодетой в прокурорскую форму (затея априори провальная – на сочетание «женщина+прокурор» у всего мира установлена единственная ассоциация), можно устраивать кампанию против Рамзана Кадырова, а потом ездить в Грозный и фотографироваться с поднятым одним пальцем — и всё пойдет не впрок.
То представителям либеральной общественности дружно не понравилось, что москвичи стоят в очереди не в Макдональдс, а на выставку Серова и великий русский художник, всю жизнь кстати бывший ближе к либералам, чем к охранителям, попадает под рукопожатный обстрел как «символ имперской ностальгии». Значит русскую культуру они не любят никакую – фиксируют в своем сознании потенциальный избиратель
И это при том, что наступивший год по объективным причинам предоставляет для оппозиции настоящее раздолье – серьезные экономические трудности, сокращение финансовых возможностей, необходимость жесткой экономии во всем, а на этом фоне рост всевозможных поборов от парковок до капремонта. И истории о чиновниках выплачивающих себе заоблачные премии и отпускные.
Последняя красивая новость – верховный суд в Карелии, той самой, глава которой только что получил от президента выговор, признал порочащими честь и достоинство МВД русские пословицы: «Закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло» и «Законы святы, да законники лихие супостаты».
Вот где разгуляться бы.
Но вместо этого оппозиция вместе с порождающей её питательной средой упрямо скользит на одном и том же катке и упрямо разбивает себе лицо в кровь. Каток этот называется «патриотизм».
Российские оппозиционеры люди по своему принципиальные – им не удается даже прикинуться, что они хоть немного любят Россию и хоть немного уважают русский народ и русскую культуру. Антипатриотизм оказывается той царапиной на вновь входящих в моду виниловых пластинках, от которой игла подскакивает до потолка на каждом обороте.
Правильная реакция на то когда в тебя кидают торт – отлично известна – поймать и кинуть его назад. Правильная реакция на белокурую евразийскую валькирию Марию Катасонову тем более известна – умилиться, восхититься и попытаться сфотографироваться в обнимку – она же красивая, хотя и холодная. Вместо этого бегущий от женщины в гардероб Касьянов политически уничтожил себя навсегда
То представителям либеральной общественности дружно не понравилось, что москвичи стоят в очереди не в Макдональдс, а на выставку Серова и великий русский художник, всю жизнь кстати бывший ближе к либералам, чем к охранителям, попадает под рукопожатный обстрел как «символ имперской ностальгии». Значит русскую культуру они не любят никакую – фиксируют в своем сознании потенциальный избиратель.
Одновременно представители менее чем 2% электората ведут между собой шумные дискуссии о том, как придя к власти они будут люстрировать всех, кто причастен к путинизму. Одних потенциальных жертв такой люстрации в стране набиралось больше, чем всего наличного состава оппозиции.
Но тут экс-премьер Касьянов торжественно пообещал лидеру меджлиса Джемилеву «вернуть» Крым.
И стало понятно, что если Джемилев заведомый турецкий шпион, то Касьянов, видимо, еще чей-то.
Начались акции народной люстрации, в просторечии именуемые «тортингом». Никакие кровавые чекисты к Касьянову не приходили, никто его не арестовывал и не пытал, напротив – он сам прятался от тортующих в полиции. Даже если очень стараться, трудно представить Михал Михалыча «жертвой режима». Но по результату всей этой истории кроме как «жалким» лидера ПАРНАС-а назвать невозможно.
Правильная реакция на то когда в тебя кидают торт – отлично известна – поймать и кинуть его назад.
Правильная реакция на белокурую евразийскую валькирию Марию Катасонову тем более известна – умилиться, восхититься и попытаться сфотографироваться в обнимку – она же красивая, хотя и холодная. Вместо этого бегущий от женщины в гардероб Касьянов политически уничтожил себя навсегда. Смешнее всего, конечно, было, что громче всех выли: «как вы смеете так обращаться с бывшим премьер-министром» те, кто еще вчера громче всех обсуждал грядущие люстрации.
Возможно выживаемости этого наномайдана в центре Москвы помогли агрессивные и нелепые требования переименовать место гибели политика в «Немцов мост». Городские власти явно руководствовались логикой: «Да ладно, кладите цветы сколько хотите, только с переименованием отстаньте»
За два месяца анекдотического самоисчерпания в активе оппозиции остался только один «экс» – экс вице-премьер Борис Немцов. Иметь в политическом активе убитых, как это ни цинично прозвучит, всегда чрезвычайно выгодно для любой политической силы.
Помнится в конце 1980-х была настоящая мода на политических вдов. Филиппины возглавила вдова убитого диктатором Маркосом лидера оппозиции — Корасон Акино. В Никарагуа пришла к власти на смену сандинистам Виолетта Барриос де Чаморро, вдова убитого (не сандинистами, а диктатором Сомосой) оппозиционера. А в Африке есть даже двойная политическая вдова – Граса Машел, — супруга погибшего при странных обстоятельствах в 1986 году президента Мозамбика Саморы Машела, вышедшая в 1998 году за Нельсона Манделу и оказавшаяся и его вдовой.
Так что будь у Бориса Немцова вдова, она могла бы стать знаменем оппозиции. Но, на его посмертное несчастье, политик был жизнелюбом и потенциальных вдов оказалось слишком много, причем к политике малопригодных.
Остается коллективное вдовство оппозиции и прогрессивной общественности. Тут есть определенные успехи – например поддержание уже больше года мемориала Немцову напротив Кремля, как некоей символической крепости оппозиции, чрезвычайно удобной для съемки репортажей и стендапов западных каналов с рассказами о жестоком режиме. Четыре попытки неизвестных этот мемориал убрать успехом не увенчались, он возникал вновь со всем своим привычным антуражем – гвоздиками, украинскими флагами и портретами…Надежды Савченко. Своеобразный плацдарм для наступления на Кремль.
Возможно выживаемости этого наномайдана в центре Москвы помогли агрессивные и нелепые требования переименовать место гибели политика в «Немцов мост».
Городские власти явно руководствовались логикой: «Да ладно, кладите цветы сколько хотите, только с переименованием отстаньте».
Так или иначе, мемориал в Москве поживает куда лучше, чем памятная доска Олесю Бузине в Киеве, которую постоянно разрушают соратники его убийц из «Правого сектора».
Теперь все с напряжением ждут годовщины убийства Немцова – не последует ли каких-то беспорядков. Возможности устроить эффектное шоу, промаршировав по «плацдарму» мимо Кремля оппозиционеры уже лишились – они в итоге согласились на предложенный московскими властями вариант: от Страстной до проспекта Сахарова, маршрут на котором четыре года назад и загнулся болотный протест.
Несомненно оппозиционеры отработают немцовский инфоповод по полной, поскольку это редкий повод в связи с которым можно получить у широких общественных слоев хотя бы толику слабого сочувствия, а не только отвращение. Но всерьез раскачать общество не удастся. На ресурсе сочувствия к человеческой трагедии далеко не уедешь в том случае, если это была трагедия того, кто не сочувствовал другим человеческим трагедиям, а напомню, что через месяц после всесожжения в Одессе, Борис Немцов отправился в этот город на «марш вышиванок».
Никому не нравятся политические убийства на улице Москвы, даже если речь идет о малосимпатичных людях и политических врагах. И против подобных вещей представители самых разных общественных групп готовы протестовать рука об руку. Но если убит тот, кто сам совсем недавно приветствовал массовые политические убийства – это изрядно убавляет сочувствия.
Нравится нам или нет, но водораздел по отношению к событиям 2014 года остается в нашем обществе главным и ни одной политической силе никуда от него не уйти. Можно хоть сто раз вылезти из кожи, именуя подобное общественное предубеждение к национал-предателям «патриотическим угаром», но в этом угаре оппозиция задохнется и будет выключена из серьезного политического процесса до тех пор, пока со сцены не сойдут все те, кто шумел и шумит, что «крымненаш».
Пока в оппозиционной среде возможны такие инциденты, как травля великого аниматора Юрия Норштейна, сказавшего, что он рад, что Крым вернулся на Родину, электоральные перспективы этого течения не достигнут и 2% даже при низкой явке.
Оппозиция в России может возникнуть только внутри «крымского консенсуса», но никак не вне его.
А все телодвижения вне будут выглядеть опасно близко к обычному шпионажу.
Надгробным плачем по Борису Немцову можно собрать сколько-то денег и цветов, пузырек слез, но ни гроша политического капитала.
Свежие комментарии