Крымчане и москвичи: трудности перевода.

За время поездок по России мне несколько раз приходилось слышать фразу: "Москвич – это вероисповедание, иногда – сексуальная ориентация".

Я долго не мог понять, что она значит, пока в прошлом году не посмотрел за обедом в глаза двух юных крымчанок...

Это случилось вскоре после возвращения Крыма в состав РФ. 

Месяца через полтора после референдума я приехал на одно публичное мероприятие в Симферополь. Вечером мне захотелось погулять по городу и перекусить. Адресов ресторанов я не знал, поэтому очень обрадовался, когда меня вызвались сопровождать две молодые местные журналистки.

Почти сразу у нас вышло непонимание. 
Девушки пообещали показать по-настоящему хороший ресторан и бесконечно долгими аллеями в итоге привели меня к дому, оформленному в стиле национальных построек Западной Европы. Белые стены, деревянные ставни – кичевая смесь Баварии с Провансом...

Я сразу заподозрил подвох:
– А здесь подают шашлык?
– Э-э-э... Нет
– А крымское вино?
– Наверное, тоже
– А зачем же мы тогда сюда пришли?
– Ну... Это место подходит москвичам и здесь делают отличный смузи.

Я постарался не выдать своего удивления, хотя никогда не испытывал потребность в смузи за тысячу километров от Садового кольца, и просто попросил отвести меня в нормальный курортный шалман. Один, к счастью, обнаружился совсем неподалеку.

Пластиковые стулья, маленький декоративный пруд, гипсовые скульптуры каких-то птиц – все, как мы любим. Я заказал на троих вина и мяса, которые принесли сравнительно быстро. 
И тут случилось ЭТО.

Я просто взял в одну руку стакан с вином, в другую – вилку с наколотым мясом и предложил выпить за знакомство, как вдруг девушки стали смотреть на меня в немой растерянности и с удивлением. Над столом повисла пауза, в самый драматический момент которой мне пришлось иронично-вопросительно заломить брови.

В ответ одна из девушек обрела способность говорить и уточнила:
– А вы точно из Москвы?
– Совершенно точно!
– И что, еду перед обедом фотографировать не будете?
– Э-э-э, нет...
– Странно – сказала журналистка и в её голосе зазвучали нотки недоверия – Мы знаем, что москвичи не едят, пока тарелку не сфотографируют.

Я заглянул в две пары глаз, сидящих напротив, и понял всё.

Когда живёшь в Москве, привыкаешь к мысли, что стремишься делать всё оптимальным образом, требуешь лучшего лишь из необходимого и позволяешь людям быть собой в любой мере, пока они не мешают твоей индивидуальности.

Но именно это поведение кажется провинциалам, которые во многих вещах гораздо более толерантные, чем столичные жители, сводом достаточно категоричных обязательств, норм и правил.

В их представлении есть воцерковлённые православные, которые по каким-то своим причинам вынуждены молиться перед едой.
И есть москвичи – которые по причине таких же туманных побуждений вынуждены фотографировать за обедом тарелки. 
Толерантные провинциалы не пытаются вникнуть, зачем это так.
Они просто делают внутри себя пометку: православные над едой молятся, москвичи – фотографируют.
Всё идеально работает до тех пор, пока кто-то вроде бы из Москвы не начинает есть с улыбкой и сразу.

Это поверхностное, но, повторюсь, очень толерантное отношение отлично работает лишь при одном условии – пока местным не надо пытаться специально угодить столичным гостям. Тогда начинаются накладки: москвич, как ему кажется, требует простых и естественных вещей (ежедневной смены белья в номере, к примеру), а житель курортного города его не понимает и, наоборот, вызывает раздражение своим назойливым стремлением проявить гостеприимство не по делу.

+ Вечная провинциальная экономиня, с которой никогда не сможет смириться тот, кому случилось пожить в нормальных условиях.

В том же симферопольском шалмане мне принесли шашлык из замороженного мяса и турецкие помидоры.
После чего я сделал вывод, что лучшие и самые правильные шашлычные находятся опять-таки в Москве.

Жалко, конечно, что никто из столичных рестораторов пока не торопится заходить в Крым, чтобы научить местную публику правильно жарить мясо.