Решил купить себе ватник.
Ну, блажь такая нашла – подумалось: щегольну-ка по улицам родного, а по нынешним временам как бы единоукраинского, города, в настоящей, всамделишней русской телогрейке…
Пижонство и позёрство, конечно, ну а кто не без недостатков и прочих простых человеческих слабостей?..
Ведь не в том дело.
И суть этой странной повести иная: ватника я не добыл. В смысле: новых, «на выход» (не грязных, не застиранных) телогреек в продаже нет! Совсем. В полумиллионом городе.
В промышленном центре.
Том самом, что в безумном и мудром осемнадцатом столетии строился, рос, взрослел, мужал вокруг сразу двух судостроительных верфей, превратившихся спустя сотню лет в огромные многотысячные предприятия.
Плюс ещё один, третий, судостроительный завод, когда-то – крупнейший в Европе.
Да ещё машиностроительный гигант, да плюс…
Словом, интересующихся историей причерноморского города Николаева отсылаю, скажем, к соответствующей статье в Большой Советской Энциклопедии. Там изложено.
А мы, с вашего позволения, вернёмся в этот совсем недавний октябрьский ветреный день, когда я бродил по родному городу в поисках простой, обыденной, с детства знакомой фуфайки. И которую не нашёл.
При всём старании.
Что, согласитесь, вполне оправданный повод для некоторых ностальгически-грустных размышлений с оттенком рефлексии.
Попросту, вспомнились не столь уж давние, памятные времена, когда город жил.
Жил и работал. На полную катушку. Мощно. Сильно.
Да, с сатирическим матерком и дежурно-кухонным поругиванием дежурных властей, но и со своими нехитрыми радостями, надеждами, жаждой жизни.
И с ватниками, ватниками, ватниками – сплошь и рядом.
Это наши люди в ватниках чуть больше ста лет тому построили броненосец «Потёмкин» - тот самый.
И это, опять же, они, всего несколько десятилетий назад один за другим спускали на воду новейшие советские авианосцы: по сути – небольшие плавучие города с автономным жизнеобеспечением.
Впрочем, последний авианесущий боевой достроен не был.
Новой, незалэжной, Украине он оказался без надобности.
Брошенный, полузабытый, гнил больше десяти лет на стапелях, а потом был продан очередными свидомыми керывныками в Китай, якобы в качестве развлекательного комплекса…
Но, это тоже отдельная история…
А мы о ватниках.
Ватники… когда-то их запросто выдавали на предприятиях вновь поступившим работникам.
Безвозмездно. То есть даром.
А желающие, помимо казённой, могли приобрести ещё и личную, так сказать, частнособственническую, телогрейку для использования в домашнем хозяйстве.
Таковые во множестве и весьма недорого продавались в сети специализированных магазинов «Рабочая одежда».
Вот такой магазин я и искал.
Тщетно. Закрылись. Все до единого. Вслед за заводами.
В полном соответствии с учением бывших классиков: спрос рождает предложение; а отсутствие спроса?..
Правильно.
Так что, пришлось мне смириться и повернуть домой не солоно хлебавши. Без новенькой, неношеной, с иголочки телогреечки. Тёплой. Мягкой. Удобной.
На этой минорной ноте можно было бы и закончить.
Но…
Академик Ломоносов некогда изрёк:
«Ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте».
Кратко. Точно. Ясно. Зело умён был Михайло Васильевич!
Ни прибавить ни отнять.
Хотя… народная мудрость эту же общую мысль облекает в ещё более простую и доходчивую форму: «Свято место пусто не бывает».
Воистину не бывает!
К чему это я?.. Сейчас, минуточку.
Ватники. Рабочая одежда. Спец. магазины. Ладно, пусть. Время течёт. Мир изменился. Настолько сильно, что всё это ушло и нашего повседневного быта. За ненадобностью.
Но ведь: «умножится в другом месте»…
Попросту, в новой независимой Украине вместо пришедшего в упадок, а то и совсем заглохшего промышленного производства – наследия мрачных советских времён, вместо магазинов рабочей одежды, непременно должно появиться нечто новое, небывалое ранее; заполнить образовавшуюся пустоту; оживить быт, раскрасить привычную обыденность невиданными ранее расцветками и оттенками…
И это «нечто», конечно же, появилось.
Законы детерминизма – штука основательная, они не взирают на… словом, ни на что не взирают, а просто действуют.
И действие это не преминуло проявиться материально. В смысле, материализоваться прямо на улицах, в повседневном быту наших город и весей.
В форме других спец. магазинов. Бойко торгующих иной спецодеждой. Камуфляжной.
И нынче на улицах города то и дело встречаются не трудяги в засаленных телогрейках - спешащие на работу и с работы, беззлобно переругивающиеся в трамваях, беззаботно пьющие пиво в придорожных ларьках, а ребята и девчонки в разномастном, на свои купленном камуфляже: растерянные срочники, хмурые контрактники, бравые (на первых порах) наёмники…
Частенько общий пятнисто-зелёный ансамбль дополняет белое пятно марлевой повязки.
Это – те, кому повезло, кто там уже был и вернулся оттуда живым и всего лишь легкораненым.
«Там» - это в нескольких сотнях километров от «здесь».
Это то самое новое в нашей жизни.
Русские убивают русских.
Покупая снаряжение за свой счёт.
Для кого? В чьих интересах? В своих?
Могут ли у них быть подобные интересы?
Не внушённые пропагандистской машиной, не продиктованные личными сложными жизненными обстоятельствами, а свои?природные?
Ведь, если снять, счистить тонкий искусственный слой жовто-блакитной идеологической шелухи, то под ним вскроется спрятанное, затёртое, замазанное,
но настоящее - русское, родное, наше.
Чтобы в полной мере показать суть вышесказанного, расскажу ещё одну коротенькую историю.
В начале этой осени в нашем районе хоронили убитого бойца «АТО».
Местного, разумеется. «Парня с нашего двора».
Похороны, к слову, проходили скромно, обычно, верней, обыденно: человек тридцать-сорок провожающих – родня, друзья-знакомые, сослуживцы; батюшка из местной церквушки; духовой оркестр.
Я в это время проходил мимо. В полном смысле. Почти без сочувствия…
Так вот, проходил мимо похоронной церемонии, а в это время заиграл оркестр. И от его звуков я встал, на какое-то время забыв, куда и зачем иду.
Ошарашенный.
Знаете, какую мелодию исполняли? Не традиционный марш Шопена, и нет, не гимн Украины, не какие-то другие патриотические, «этнически правильные» мелодии.
Оркестр играл песню Пахмутовой «Нежность»: «Опустела без тебя Земля-я…»; помните? вот так вот.
Понимаете, о чём я?
Насколько фальшиво, лживо, чуждо, наносно на этом фоне выглядит захлестнувшая страну вакханалия со свидомым укропатриотизмом, наведённым безумием русофобии и гнилой «морковкой» евроинтеграции?..
Кстати, пара слов по поводу популярной в свидомой среде идеологической установки «Украина – цэ Европа»…
Ещё одну «замену» всё тем же советским магазинам рабочей одежды можно наблюдать на улицах моего города.
Это – всем известные «сэконд-хэнды».
Т.е. торговые точки, специализирующиеся на продаже ношенного, выброшенного, ненужного.
Кем-то ношенного и кому-то не нужного.
Кем и кому, думаю, пояснять излишне.
Хотя, конечно, такой тип магазинов - не новинка.
Ещё в начале диких девяностых появились они в нашей жизни. Как свежее веяние Запада, как один из символов трудного переходного периода к сытому благополучному будущему.
И вот, шли мы туда шли…
И пришли.
Верней, «здобулы»: количество заведений-старьёвщиков, бойко торгующих дешёвыми б/ушными европейскими тряпками, выросло почти на порядок. И определение «на каждом углу» уже не будет художественным преувеличением. И на каждой второй вывеске, в соответствии с нынешними веяниями, – кружок из еврозвёздочек. И ассортимент существенно расширился.
Например, в свободной продаже европейское постельное бельё. В смысле, из-под европейцев. Вероятно, ещё тёплое и не очень грязное…
Здобулы? Ничего, это ещё не предел. Перспективы рисуются просто радужные. Вернее, их рисуют. Профессиональные иноземные живописцы.
А ещё вернее, - продолжают рисовать. Просто теперь они особенно заманчивы: ярки, пестры, глянцевы. Дурилки картонные, они всегда такие…
А мне вот видится немного другое художественное изображение недалекого будущего бывшей Украины.
Холод. Сумерки. Грязь. Облупившаяся штукатурка полуобвалившейся стены дома. На этом тёмном фоне единственное яркое пятно.
Это – пластиковый евроконтейнер для мусора. Опрокинутый на бок.
Перед контейнером, верней, перед грудой вывалившегося из него хлама, склонилась фигура.
Неопределённых очертаний, непонятного пола и среднего рода. На переднем плане выпирают худые и грязные, символически прикрытые какой-то рваниной голые ягодицы существа. Оно сосредоточенно роется в мусорном завале. Внезапно издаёт радостный визг и извлекает наружу некий предмет. Это скомканные, блекло-розовые, испачканные какой-то дрянью трусики-стразы с игривым рисунком плейбоевского зайчика в нужном месте.
Существо опасливо озирается по сторонам, торопливо натягивает обновку, ещё раз радости визжит, и, не разгибаясь, на четвереньках исчезает в ближней подворотне. Happy End.
Гротеск, говорите? Так не бывает? Не может быть?
А то, что сейчас происходит в Донбассе, в Киеве, в целом по стране?
Если бы вам всего лишь год назад кто-то пересказал сводки сегодняшних новостей, как думаете, вы бы поверили?..
И вообще, отвлёкся, ушёл в сторону.
Это ведь история про ватник.
Рассказ о причинах, побудивших меня ветреным октябрьским днём отправиться на поиски этой, такой непопулярной в нынешнем, как бы единоукраинском, родном городе, обновки.
Не нашёл я ватника. Сегодня не нашёл.
А завтра? В будущем?
Поговорим немножко о будущем?..
Мои предки оставили мне в наследство мою землю.
Не клочок почвы в землевладении, а именно землю.
И именно мою.
Русские солдаты, взявшие штурмом неприступную крепость Измаил;
русские крестьяне, волоком таскавшие огромные брёвна на постройку судоверфей и города;
мой дед, в начале пятидесятых перебравшийся на Украину из Новокузнецка, потому что в Донбассе требовались горные инженеры;
мой второй дед – этнический украинец, военный моряк, капитан Северного флота, которого я никогда не видел: он умер в начале пятидесятых – мелкий военный осколок дошёл до сердца…
Все они: тысячи, сотни тысяч людей определили меня.
Они – это я. Моя суть, моя природа.
Моё настоящее. Кто я и откуда.
И когда я говорю «моя земля», то имею в виду вовсе не клочок причерноморской степи, а огромные пространства – от того же Измаила до Владивостока.
Пространства с городами и сёлами, населёнными людьми, для которых я - свой. Не чужой.
Там мой родной язык. Моя родная культура. Там, верней, здесь - моя Родина. Моя земля.
А что я оставлю в наследство своим детям?
Верней, какое наследие предлагают, навязывают, пытаются заставить меня передать потомкам?
Нищую, ограбленную, нещадно эксплуатируемую американскую колонию?
Дав в обмен картонную дурилку перспектив евроинтеграции?..
Не бывать этому. Я сказал. Мы сказали. Не бывать.
автор Пётр Уфимов
Свежие комментарии