Виктор Шендерович: Навальный и Жириновский — политические животные, остальные — недоразумение.

Михаил Горбачев, первый президент СССР:

Проживем и с одним процентом, ничего страшного. Мне многое не нравится в том, что происходит с политикой сегодня и в каком виде она проводится. Ее основным правилом стало невыполнение обещаний. Некоторые люди занимают официальный пост, а политикой от них и не пахнет. Считать себя бывшим политиком я не могу, даже если бы хотел. Куча газет и сайтов поносят Горбачева, потому что считают его политиком. А раз так, то я вынужден принимать участие.

Александр Руцкой, первый и последний вице-президент России:

Руки у меня из того места растут, с головой все в порядке, в гражданской жизни не бедствую, но при этом глубоко сожалею, что не смог сделать для страны много хорошего. Были упущены самые продуктивные годы. Самое страшное для человека — несправедливость и невостребованность, когда ты знаешь свой потенциал, но тебе не дают его реализовать. Некоторые при таком раскладе впадают в депрессию и пьянство, другие находят чем заниматься. Я принадлежу ко второй категории.

Главная наша беда — социальная и юридическая безграмотность. Современный россиянин совершенно не представляет себе картину, в которой живет. Причина таких цифр не в равнодушии, нация-то наша сердобольная, просто люди тотально безграмотные.

Александр Невзоров, журналист, экс-депутат:

Политикой в России занимается один-единственный человек. Если кто-то пилит по скрипке не с той стороны, где струны, а кто-то стоит рядом и тихонько бьет палочками по барабану, возможно, это увлекательный процесс, но со временем он становится утомительным. Наблюдать за политическими забавами всяких там Жириновских и Мироновых, конечно, можно, но не очень интересно. Идет обрушение идеалов и принципов гражданского общества, как при всяком авторитаризме. При этом авторитаризм бывает разного окраса. В данном случае авторитаризм путинский, и он не от хорошей жизни, просто сейчас в России нет персонажей калиберных, любопытных, интеллектуальных. Среди слепых и одноглазый — царь. Политика сейчас удел публики неинтеллектуальной, неразвитой и демонстрирующей все худшие черты приматов.

Люди начинают интересоваться политикой, когда она обещает перемены и улучшения. Все, что делается в России силами этой придурочной Думы и правительства, ориентировано только на ухудшение и усложнение жизни людей. И каждый человек, который читает новости, понимает, что он ничего хорошего не узнает. Даже самые отвлеченные от действительности темы, которые поднимает наша власть, причиняют реальный вред нашим гражданам. Я никогда не был политиком в полном смысле этого слова, я изучал политику. И, изучив ее, пришел к выводу, что заниматься этим не стоит. Я редко выбираюсь из своей норы. Меня мало интересует, что там у вас происходит.

Эдуард Лимонов, писатель, политик:

В Европе это обычно всегда один процент населения, так что у нас был даже больший интерес. Главный вопрос: а зачем люди вообще должны интересоваться политикой? Перед выборами это может быть актуально, а вообще это нормальное явление, что большинство не думает об этом. Значение имеет только мнение активной части, очень немногочисленной. А попытки понять и исследовать легкомысленную толпу приводят только к принятию властями каких-то странных решений.

Люди развиваются по-разному. Одни пишут всю жизнь одну и ту же книгу, другие стараются стать более универсальными. Некоторые хотят влиять на жизнь страны, а может, даже всего человечества. Есть амбиции маленькие и большие. Ради политики я отказался от всего: у меня долги, за мной постоянно кто-то охотится, не могу никуда выехать. С 96 года мои товарищи меня охраняют, уже почти 20 лет живу безумной жизнью политика.

Виктор Шендерович, писатель, публицист:

Политик — это человек, идущий к власти, он имеет свою программу, вербует сторонников. Политик — это профессия. Совсем немногие ей соответствуют. Из тех, кто находится на поверхности, навскидку могу назвать только двух политиков: Навального и Жириновского. Два совершенно разных человека, но оба они «политические животные», не в обидном смысле, а как животное с определенными рефлексами и складом мысли. Все остальные — номенклатурное недоразумение, не имеющее политического таланта. Я же просто пишу о том, что вижу, поэтому меня часто путают с политиком.

Когда я узнал об этих цифрах, мне на ум пришел физиологический термин «запредельное торможение»: в критических и стрессовых ситуациях человек теряет сознание — организм бережет его от перенапряжения.

Норвежец может позволить себе не интересоваться политикой. Потому что до него другие поколения норвежцев все организовали так, что сегодня уже неважна фамилия премьер-министра — все и так идет накатанным правильным путем. Но норвежцы интересуются политикой, каждый из них в среднем состоит в 4-5 разных организациях. Поэтому на выходе имеем норвежскую жизнь. В нашем случае череда усталости и разочарований с одной стороны, и непонимание того, что политика — это то, от чего зависит, как будут жить твои дети, — с другой. Как говорил Александр Герцен, государство ведет себя как оккупационная армия. И мы себя ведем соответственно: ушли в партизаны и вообще не высовываемся. Государство живет своей жизнью, а мы живем своей. Люди отдали страну на откуп и живут тихо, пока не случится очередной Беслан или «Норд-ост».