автор Павел Шипилин
***
Корректно ли считать присоединение Крыма к России аннексией с точки зрения международного права? Этот вопрос еще долго не будет давать покоя как нам, так и нашим геополитическим конкурентам.
Аннексия — это юридический, а не политический термин. Его вольная трактовка может породить casus belli — повод для войны. Поэтому пользоваться таким понятием следует предельно аккуратно.
Профессор Гамбургского университета Райнхард Меркель еще в 2014 году убедительно доказал, что «аннексия Крыма Россией» — не более чем пропагандистский штамп.
Аннексировала ли Россия Крым? Нет. Нарушил ли референдум в Крыму и последовавшее за ним отделение от Украины нормы международного права? Нет. Так они были законными? Нет: они нарушили украинскую конституцию — но это не вопрос международного права.
Разве Россия не должна была отклонить присоединение из-за такого нарушения? Нет: действие украинской конституции на Россию не распространяется. |
То есть, действия России не нарушали международное право? Нет, нарушали: факт присутствия российских военных за пределами арендованной ими территории был незаконным. Разве это не означает, что отделение Крыма от Украины, ставшее возможным только благодаря присутствию российских военных, недействительно, а его последующее присоединение к России является ни чем иным, как скрытой аннексией? Нет, не означает.
Абстракция понятия «аннексия» дает поле для терминологических злоупотреблений и вводящих в заблуждение кривотолков. От одного из них, похоже, и пошла та международно-правовая стигма, которой Запад определяет российские действия в Крыму и пытается узаконить собственный гнев. Но эта стигма не более чем пропаганда.
То, что произошло в Крыму, было не аннексией, а сецессией — отделением. То есть провозглашением государственной независимости, подкрепленным референдумом, который постановил отделение от Украины. За ним последовало заявление на вступление в состав Российской Федерации, принятое Москвой.
Отделение, референдум и присоединение исключают аннексию — причем, даже в том случае, если бы все они по отдельности нарушали международное право. |
Даже если дающий (в данном случае де-факто правительство Крыма) поступает противоправно, это еще не делает взявшего (Россию) отобравшим. Да, эту транзакцию можно считать недействительной с юридической точки зрения. Но это еще не делает ее аннексией — варварским присвоением чужих земель насильственным путем (то есть, поводом для войны, как это определяет международное право).
Но была ли эта транзакция недействительной? Нарушали ли международное право три ее элемента — референдум, отделение и декларация о присоединении? Не нарушали.
Утверждения правительства США, что референдум противоречил международному праву, выглядели изначально нелепыми. Референдум, организованный для граждан частью населения страны, не делает эту часть субъектом международного права. И потому нормы международного права не могут быть нарушены Крымом в принципе.
Такой вывод распространяется и на другие элементы транзакции. Например, Декларация об отделении тоже не нарушает нормы международного права, так как конфликты на этой почве являются предметом внутригосударственного, а не международного права. Этот статус-кво Международный суд зафиксировал в своем юридическом заключении для Генеральной ассамблеи ООН по отделению Косово.
В брюссельский и вашингтонский лексиконы прочно вошли штампы: «У Крыма нет права на отделение!» «Референдум нарушает международное право и потому недействителен!» «Присоединение к России — ни что иное, как аннексия!» Все эти выводы звучат красиво, но они неверны.
Принудительный эффект российского военного присутствия не был направлен ни на декларацию независимости, ни на последующий референдум: военные лишь обеспечили возможность реализации данных событий, но не предопределили их исход. Адресатами угрозы насилия были не граждане и не парламент Крыма, а солдаты украинской армии. Была пресечена возможность военного вмешательства правительства Украины с целью подавления отделения. Именно по этой причине российские военные блокировали украинские казармы, а не избирательные участки. |
Разумеется, Путин знал, что желаемый результат предрешен и фальсификаций не потребуется. Даже в Германии никто всерьез не сомневался в том, что результат референдума отражает подлинную волю большинства населения Крыма.
Тем не менее, российское военное присутствие международное право нарушило: пусть оно и предотвратило кровавое применение силы в Крыму, запрет на неприменение силы оно попрало. Это не делает ничтожным отделение, но дает право другим государствам на ответные меры — например, санкции. Однако они должны быть пропорциональны реальному поводу, а не надуманному призраку — то есть, исходить из вооруженного принуждения на территории чужого государства, а не из насильственной аннексии.
Такое понимание, похоже, все-таки присутствует у западных правительств: режим санкций терпеть придется сравнительно недолго. |
Возмущенные западные страны должны в первую очередь пенять на себя. 17 февраля 2008 года, временная администрация Косово провозгласила независимость от Сербии. И это нарушило — как бы Международный суд это ни отрицал через два года — нормы международного публичного права: июньская резолюция 1244 Совбеза ООН 1999 года, принятая после интервенции НАТО, подчинила Косово суверенитету Объединенных Наций и одновременно гарантировала Сербии незыблемость ее границ. Но Англия, Франция и Соединенные Штаты признали Косово независимым государством через день после отделения, а спустя три дня его признала и Германия.
Это тоже были опрометчивые акты признания территории, и они, тем самым, нарушили международное право — право Сербии на незыблемость границ. Тогда Россия жестко критиковала Запад, сейчас она сыграла в ту же игру. И то, что игроки поменялись ролями, можно расценивать как отрезвляющую иронию мировой истории, следующей, скорее, максимам политической власти, а не нормам международного права.
В долгосрочной перспективе нынешний статус Крыма, похоже, был неизбежен для него самого. А форма, в которой он был достигнут, при всей ее правовой неблагоприятности, предотвратила, вероятно, более тяжелые конфликты.
Досадно, но ничего не поделать. Тем не менее, возможно, это еще один повод оставить преувеличения в прошлом и обезвредить собственную риторику: да, Россия действовала с нарушениями международного права, но в гораздо менее драматичном ключе и политически далеко не так, как это преподносят на Западе, — словно бандит, идущий ва-банк.
Аннексии государств — это реальный повод для войны. И тот, кто утверждает, что в Крыму произошла именно аннексия, не только подменяет понятия международного права, но и мобилизует легитимирующий потенциал такого повода самым опасным образом. По всем признакам Запад просто получил счет в виде всемирного исторического позора за свою провалившуюся внешнюю политику. Но не стоит переводить сопутствующий ущерб этого провала еще и в плоскость международного права. |
____________________
Статья Прохладная ирония истории была опубликована в немецкой газете Frankfurter Allgemeine Zeitun
Перевод Pravo.Ru
____________________
Точка зрения профессора Гамбургского университета Райнхарда Меркеля, безусловно, любопытна. Но, как мне кажется, она слишком формализует юридические концепции, изымает из них философию права, апологетом которой Р. Меркель вроде бы сам и является. Тем не менее, его аргументы тоже важны: даже по формальным признакам никакой аннексии Крыма в 2014 году не было.
Но мне ближе и понятнее позиция профессора МГУ Леонида Головко. Который выходит за рамки конкретной крымской ситуации и, как и положено ученому, предлагает некую юридическую формулу, которая работает для всех революций. Как прошлых, так и будущих.
Для тех, кто пропустил:
ПРАВО НАРОДОВ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ Согласно теории профессора Леонида Головко.
Свежие комментарии