На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

☭КОМПАС

51 415 подписчиков

Свежие комментарии

  • Эдуард Рыбаков
    На х.. С пляжа весь сброд! Помню привезли с деревни в город по русски вообще не знал, хотели в спецшколу отправить, н...Не принимать дете...
  • Svetlana Yamashkina
    у мигрантов и их детей НЕТ и не может быть равных прав с гражданами России. Подобная ситуация напрямую нарушает права...Не принимать дете...
  • Игорь Михайлович
    вот это открытие! и как только додумались-то до такого! а если серьёзно, то всё это было уже. лет 10 назад. в той же ...Пока не решится п...

Почему Путину сегодня альтернативы нет.

Большинство избирателей оппортунистично.

Выбирая, за кого голосовать, люди бессознательно склоняются к поддержке наиболее вероятного победителя.

Большая часть населения не очень политизирована и не имеет своего устойчивого мнения по поводу того, что в политике хорошо, а что плохо. Эти люди просто присоединяются к тому или иному лагерю, причём, повторюсь, выбор их определяется не столько содержанием предлагаемого курса, сколько оценкой шансов на победу.

Можно долго рассуждать, почему это так.

Кто-то скажет, что избиратель циничен. Кто-то, наоборот, решит, что он романтичен и верит в хэппи-энд. Мол знает, что правда в конце концов восторжествует, и ему кажется, что кто торжествует, на стороне того и правда.

Есть здесь и элемент обыкновенного конформизма – избирателю не хочется чувствовать себя белой вороной, хочется быть как все. Есть и чисто эмоциональное желание стать соучастником триумфа.

Американцы называют его bandwagon effect – эффект фургона с оркестром. Представьте, что вы работаете в поле, вам тяжело, а мимо по дороге проезжает весёлый фургон с музыкой и танцующей публикой. Разве вам не захочется присоединиться?

Конечно, я нарисовал все это широкими мазками, а на самом деле здесь есть масса нюансов. Многое зависит, например, от социального статуса. Публика более успешная и, следовательно, более уверенная в себе, не так сильно боится противостоять большинству и бывает готова голосовать за проигрывающего. Кто победнее – льнет к тем, кто посильнее. И тут не исключен обычный прагматизм: незачем мол нам гоняться за журавлями в небе, давайте ограничимся синицами.

Но каковы бы ни были причины данного явления, практический вывод – один: с точки зрения привлечения голосов большинства ключевой фактор успеха – это то, что политтехнологи называют electability: ощущение, что победишь именно ты.

В нашей стране за последние годы люди привыкли, что власть всегда побеждает, поэтому electability обычно работает на режим. Чтобы власть лишилась этого преимущества, надо, чтобы она перестала выглядеть успешной.

Какой из атрибутов власти представляется человеку самым очевидным? Исторически – это сила, жестокость, просто сам факт победы. Кто после схватки остался стоять, а не лежит в виде трупа – тот и власть. Когда оппозиция обвиняет власть в репрессиях, говорит о «новом 37 годе», она по сути подтверждает: «Власть сильна. Она – настоящая». В результате electability властей растёт.

С точки зрения мобилизации своих ядерных сторонников пугать новым 37-м годом – это для либеральной оппозиции правильно. А вот с точки зрения выхода за пределы своего электорального ядра – нет. Здесь нужно ровно противоположное. Нужно убедить людей, что власть слаба, смешна, бессильна, ее саму скоро отдадут под суд и т.д.

Здесь надо понимать и то, что при авторитаризме – в отличие от демократии – политический выбор осуществляется не в один, а в два этапа. На первом избиратель определяется со своим отношением к властям. Альтернатив он в этот момент не рассматривает. К ним переходит только в том случае, если предварительно решит, что за власть больше голосовать не будет. У режима в рамках этой модели – всегда преимущество. Если он на сделает грубых ошибок, то независимо от того, насколько хороши оппозиционеры, внимание избирателя до них не дойдут.

Что же в этой ситуации остаётся оппозиции? Доказать, что власть – вовсе и не власть, то есть продемонстрировав ее слабость. Как сказал Эрик Хоффер: «Массы восстают не против пороков режима, а против его слабости».

В этом смысле абсолютно права Екатерина Шульман, которая упорно называет режим не авторитарным, а «гибридным», утверждая, что он лишь имитирует репрессии и авторитаризм.

С точки зрения привлечения голосов большинства все вышесказанное имеет принципиальное значение. Массовая политика только на поверхности есть обсуждение программ политических вождей. На самом деле в своей основе – это оценка их характеров с точки зрения силы и способности к победе.

Поэтому Ельцин легко победил Горбачева, Верховный Совет и Зюганова. Путин – того же Зюганова, всех Явлинских и прочих правых и левых болтунов. Из сколько-то «сильных» лидеров – у нас сейчас один Навальный, вне зависимости от его моральной и политической составляющей. Он не отступает, подобно тому же Зюганову, а наступает. Поэтому его митинги – самые многочисленные.

И смена власти у нас возможна лишь в двух случаях. Появление еще более могучего оппозиционера, от которого будет веять победой, или смена ориентира масс – с поклонения силе к поклонению «программам». Но и то, и другое в нынешней обстановке маловероятно крайне. Поэтому Путин, если вдруг сам не сдуется, будет царить до конца дней своих – даже при уже очевидной всем ничтожности его «программы».

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх